На Пасху 15 апреля исполнится 75 лет первому детскому анестезиологу нашей области. Евгений Варун и сейчас работает в областной детской больнице и лечит маленьких пациентов. – Евгений Прокофьевич, как планируете праздновать свой юбилей, ведь в этом году он выпал на Пасху? – Да, 75-летие начну праздновать с ночи. Схожу в Троицкий собор, освящу куличи, а затем с Владыкой Иринеем (мы с ним дружим) и со всеми, кто присоединится и начнем праздновать. Многих своих друзей я пригласил на празднование в кафе. Уже готовлю праздничную программу. Будет фильм обо мне и о больнице, песни. Ведь в этом году не только мой юбилей, в 2012 исполняется 45 лет детской анестезиологии области, 30 лет детской реанимации. Но эти даты никто не празднует, поэтому в годы своего юбилея стараюсь всем напомнить о юбилеях нашей медицины. – Откуда вы знаете все рубежи детской медицины? – Я начинал и возглавлял и детскую анестезиологию, и реанимацию. Вообще-то я мечтал стать великим хирургом, выучился в медакадемии, пошел работать. Но был крайне любознателен и поэтому стал осваивать профиль детского хирурга-наркотизатора (тогда еще не было термина анестезиолог). Тогда я работал в детской больнице на Пушкина, 26, эту больницу во время войны немцы приспособили под военный госпиталь. Завхоз рассказал мне, что в подвале осталось их оборудование, я спустился и нашел там аппарат для дозирования наркоза. Там было несколько отсеков для различных газов, такого мы никогда не видели. Мы тогда только знали, что такое маска Эсмарка (под нее наливали эфир), у детей часто происходили осложнения от гипоксии и шока. Я додумался просунуть под маску с эфиром трубочку с кислородом и вздутий и рвоты после наркоза стало значительно меньше. Однажды, когда на утренней оперативке выяснилось, что за ночь умерло трое детей, главврач решил, что нам пора открывать отделение анестезиологии и, покрутившись на месте и посмотрев на всех сотрудников, назначил меня заведующим этого отделения. Я хоть и мечтал стать хирургом, не смел перечить приказу и стал осваивать анестезиологию и создавать отделение. Так в 1967 году было создано первое отделение. – Где вы учились анестезиологии? – Везде, ведь она за полвека очень бурно развилась. Сначала курсы в Москве, всевозможные конференции и семинары по всей стране, а затем и за рубежом. Учился сам, учил коллег и студентов. В 75-м стал руководителем интернов по детской анестезиологии, ведь такие врачи были необходимы, к тому времени в городе было уже три отделения детской анестезиологии. А в 1977 году меня снова сделали первопроходцем, назначив заведующим только созданным отделением реанимации на 6 коек. Это было первое отделение детской реанимации в нашей области. В 1981 году отделение переехало с Пушкина на Космическую, где открылась областная детская клиническая больница. – То есть вы работаете в областной детской со дня ее открытия и до сих пор? – Да, даже курировал реконструкцию второго корпуса. Ведь кто как не заведующий отделением, а тем более таким как реанимация, знает, как оборудовать и перестроить отделение. Ведь нужно продумать и реализовать все – от окон и отопления до оборудования. Кстати, я придумал и внедрил у себя в отделении специальные стойки под аппаратуру, которыми сейчас пользуются во всем мире. Это такие полки, на которых размещается все оборудование вместе с проводами. Их можно поставить куда угодно, ведь оборудование размещено компактно у койки больного. К тому же очень удобно убирать и работать в помещении с такими стойками – провода не путаются под ногами. Когда у нас были японцы, они засняли наши стойки и затем запустили в массовое производство, дополнив их колесами для большей мобильности. Мои же высотой до потолка, каждый «этаж» был предназначен для определенного оборудования. Сделали их нам на заводе ДЭВЗ. Вообще, заводы очень нам помогали. Нам с ЮМЗ приносили провода, мы разрезали их, снимали оплетку, обрабатывали перекисью и спиртом и ставили в вену. Ведь иглой детская вена прокалывалась, а с проводком могли и сутки капать. – Чем сейчас заполнен ваш день? – Работаю в отделении гиперболической оксигенации. Поначалу многие дети боятся ложиться в барокамеру, но мы их убеждаем, чтобы стать космонавтами – нужно подготовиться у нас. Самое главное в моей профессии – расположить к себе ребенка. Всегда хожу с конфетами в карманах. Даже когда заведовал реанимацией – дружил с пациентами и старался поднять им настроение. Также сложно работать с родителями, в мою бытность заведующим реанимацией, я даже разместил в палатах камеры и вывел их на телевизор, где родители могли видеть своего ребенка. Никогда не обманывал родителей о состоянии пациентов, всегда говорил им правду. Я понимаю, что если не я, то кто будет лечить? Если я не смогу помочь, кто сможет? Поэтому спокойно брал на себя ответственность за жизни пациентов. Когда мы открыли отделение реанимации летальность была 33%, когда я уходил с поста заведующего (в 2004 году) этот показатель снизился до 5,4%. Когда-то подсчитали, что я провел около 50 тысяч обезболиваний, через мою реанимацию прошло более 40 тысяч детей. Лучшая плата за мой труд – выздоровление больного. В целом у меня уже 101 год трудового стажа: в советское время было год за два (я в 1960 году начал работать анестезиологом). Кроме основной работы также уже несколько лет работаю над ежемесячным изданием ОДКБ – газетой «Больница». Пишу новости, статьи о юбилярах, со страниц газеты поздравляем всех сотрудников больницы. В теплое время года езжу на дачу и приглашаю туда друзей. Мне нравится такая творческая работа. Люблю свою больницу и свою работу. Я всю свою жизнь отдал работе и счастлив, что у меня много учеников. Мою школу прошли 50 высококвалифицированных врачей. Среди них и мой сын – сейчас он работает у нас в больнице. И внук планирует тоже быть врачом. Кристина Выхристенко (городской сайт – www.Gorod.dp.ua)
